На перепутье

В конце 1921 года конструктивисты действительно находились на перепутье. С весны этого года ленинская новая экономическая политика (нэп), подразумевавшая частичное возвращение к свободному рынку, постепенно замещала действовавшее в России в период Гражданской войны централизованное планирование — систему, которой представители художественного авангарда прямо пользовались в качестве вознаграждения за свою раннюю и воодушевленную поддержку революции. Конструктивисты понимали, что дни Инхука в той форме, какую придали ему они, т. е. места, где им была предоставлена свобода «лабораторных экспериментов», — сочтены, и пытались подготовиться к переменам. Мост, о котором упомянул Арватов (мост между «искусством» и «производством»), занимал умы уже давно — о его необходимости весьма красноречиво говорилось на страницах официального журнала Отдела Изо «Искусство коммуны», выходившего с декабря 1918 года по апрель 1919-го, — но теперь наметилось ускорение событий.

За месяц до выступления Степановой конструктивисты Инхука — в ответ на призыв Осипа Бри ка, бывшего члена Опояза, перейти из юрисдикции Наркомпроса в подчинение ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства, советского аналога министерства экономики), — приняли коллективное решение отказаться от «станковизма» и обратиться к «производству». (Слово «станковизм», исходно отсылающее к станковой живописи, использовалось применительно к любым автономным художественным объектам, в том числе и к скульптуре.)

Не можете попасть на сайт любимого казино? Заходите в joycasino рабочее зеркало и продолжайте игру.

Наиболее радикальные приверженцы производственничества в их группе предрекали даже конец искусства вообще: мост, о котором говорил Арватов, должен был быть построен, чтобы переправиться на другой берег, но по достижении этого рая он подлежал разрушению. Подобный расчет был опрометчивым, и в дальнейшем суждения, высказанные вечером 21 декабря 1921 года, оказались обоснованными. И хотя сегодня ликование, с которым конструктивисты отказывались оставаться художниками, кажется каким-то маниакальным самоотречением, в то время этототказ ни в коей мере не выглядел самоубийственным. В акте самопожертвования, которым увенчался год экспериментов, была своя логика.