Советский конструктивизм

Ханс Принцхорн публикует книгу «Художественное творчество душевнобольных». Макс Эрнст и Пауль Клее занимаются практическим исследованием той же темы.

Впервые десятилетия XX века многих модернистов привлекало «примитивное» искусство, а некоторые (например, экспрессионисты из группы «Синий всадник») вдобавок подражали детским рисункам. В начале двадцатых годов к этим экзотическим моделям добавилась еще одна — искусство душевнобольных. Сегодня эти три модели могут показаться нам совершенно разнородными, но для художников-модернистов, подобных Паулю Клее, они служили естественным и даже необходимым руководством в поисках первоистоков искусства. Это указывает на парадокс, постоянно присутствующий в модернистских изысканиях: стремление к непосредственности выражения реализуется при посредстве таких сложных художественных форм, каковыми являются памятники племенных культур или рисунки шизофреников.

Хотите отдохнуть после тяжелого дня? Заходите в фараон казино, выбирайте понравившиеся слоты и получайте заряд положительных эмоций.

Интерес к искусству душевнобольных возник вслед за интересом к «примитивному» искусству. Прежде отвергаемое либо описываемое в диагностических терминах, теперь это искусство подлежало переоценке. Однако модернисты в большинстве своем рассматривали его исключительно в свете собственных целей: они находили в таком искусстве экспрессию, нарушение культурных конвенций или прямую манифестацию бессознательного — то, чего в нем по большей части не было. Романтики тоже усматривали в дикаре, ребенке и безумце фигуры творческой гениальности, свободной от оков цивилизации. Но в модернистской версии этого трио медиум сместился от вербального (поэзия) к визуальному (живопись и скульптура), а реабилитация искусства душевнобольных осложнилась его дискредитацией в постромантическую эпоху: в середине XIX столетия в этом искусстве видели не столько источник поэтического вдохновения, сколько знак психофизической дегенерации. Ключевой фигурой выступил здесь итальянский психиатр Чезаре Ломброзо, который вместе со своим венгерским последователем Максом Нордау распространил это идеологическое представление на несколько дискурсов. Ломброзо понимал безумие как регресс к примитивной стадии психофизического развития и тем самым заложил основу для фобического восприятия фигур дикаря, ребенка и безумца, сохранявшегося и в начале ХХ века наряду с идиллическим восприятием этих фигур как воплощений творческой невинности. В работе «Гений и безумие» (1877), исследовании 107 пациентов, половина из которых занималась живописью или рисованием, Ломброзо обнаруживал эту дегенерацию в абсурдных и непристойных формах репрезентации.