Эффекты реальности

Джеймс Кейсбир с конца семидесятых годов тоже играл на двусмысленности фотографии, но у него карты спутывают квазиархитектурные макеты из белого матового картона, гипса и пенопласта, расставленные и освещенные как миниатюрные кинодекорации. Одновременно конкретные и типовые, эти сцены дают лишь намек на сюжет, который в ранних работах художника, как правило, отсылает к фольклорной истории американского Запада, Гражданской войны, довоенного Юга и т. д. Иногда они полностью принадлежат к области вымысла, как «Пещера Сатпена», отсылающая к неоклассическому особняку, построенному в дикой местности инфернальным персонажем романа Уильяма Фолкнера «Авессалом! Авессалом!» ( 1936). Материалами для создания эффектов реальности Кейсбиру, как и Уэллингу, служат только фотографический медиум и название. И сами эти эффекты у него тоже частичны, половинчаты: все его образы словно замерли на полпути между макетом и референтом, фикцией и документом. Созданные им места обладают жутковатой связностью снов или мифов; они сродни фантазмам, в которых образ рождается ради замены реальности.

Общим для всех этих основанных на фотографии работ является то, что в них размываются границы реальности и репрезентации, оригинала и копии, и этот сомнительный характер изображения исподволь смущает зрителя: господство над сюжетом, которым обычно пользуется фотография с ее властью выбора кадра и безукоризненным зрением, до некоторой степени исчезает. Подчас зритель чувствует себя почти поглощенным этими симулякрами; как пишет Делёз, «зритель становится частью симулякра, который преобразуется и искажается в соответствии с его точкой зрения».

Хотите сорвать крупный куш в казино? Вулкан Престиж ждет вас. Здесь вы найдете самые выигрышные слоты с большим коэффициентом выплат.

В этом мире фантазматического искажения эффекты реальности фотографии оказываются под вопросом, так же как и ее привычный статус «сообщения без кода» (Барт), документа, представляющего вещи очевидными, а события — естественными. Двадцать лет назад в этом еще содержался критический урок, и возражения в адрес претензии фотографической репрезентации на истинность — в новостях, да и где бы тони было — были оправданными. Однако чем дальше, тем больше симулякр в современном мире-образе торжествует над референцией; возможно, сегодня нам нужна не столько критика репрезентации, сколько критика симуляции.